Пьяный угар

Мне попала в руки справка статуправления Белгородской области «О послед­ствиях, связанных со злоупотреблени­ем спиртными напитками» за далекий теперь 1975 год. Предназначалась она для партийного «служебного пользова­ния». В соответствии с отчетом, в среднем на 100 тысяч населения прихо­дилось тогда около 54-х хронических алкоголиков, взятых на учет. И ситуа­ция вызывала крайнюю тревогу. Сего­дня, если брать масштабы страны, цифра «потерь» выросла многократно. Сейчас, как утверждают специалисты, произошел резкий скачок детского пьянства. Из тех, кто злоупотребляет нынче алкоголем, свыше 90 процентов (практически все) тан или иначе приобщились и спиртному в возрасте до 15 лет, а около трети — и вовсе до 10 лет. Пьяная компания детей-подрост­ков на улицах, в метро с «народным» пивом или водной — в порядке вещей. И преступления, как правило, замеша­ны на том же зелье с чертовыми граду­сами. По данным экспертов, до 60 процентов убитых и 80 процентов убийц в роковой момент находились в нетрезвом состоянии. И предел ли это? Что дальше-то? Об этом — беседа с председателем Комитета ГД по охране здоровья, членом-корреспондентом Академии медицинских наук Николаем Федоровичем ГЕРАСИМЕНКО.

— Ситуация, связанная с алко­голизацией российского населения во все времена была стабильно пло­хой, отличалась высокой напряжен­ностью. Но, пожалуй, именно по­следнее десятилетие истории дер­жавы — самое пьяное. Положение не просто аварийное — катастрофи­ческое. Обвал произошел, когда в 1992 году отменили государствен­ную монополию на производство и продажу спиртного. Общество спо­койно взирает на то, как ему навя­зывают стереотип алкогольного по­ведения. Вспомните особенности «национальной охоты», «националь­ной рыбалки»… Наши типичные киногерои – с сигаретой в зубах, стаканом водки и нездоровым цветом лица. Мол, такая наша историческая сущность, мы такие – пить и напиваться. «Менты» в популярном теле­сериале «квасят» в каждой серии прямо на работе. В каком-нибудь американском боевике показали по­лицейских, распивающих в участке? Детектив Каменская, берите с нее, школьники, юноши, пример — курит одну сигарету за другой. По телеви­зору как-то показывали презента­цию открытия сезона в модном сто­личном театре. Крупным планом — пьющие артисты. Если талантам так положено, то поклонникам куда де­ваться от образцов?..

При том, что у нас изобретатель­ство захирело, за последние годы получено более двухсот патентов на новые алкогольные рецептуры. Это в несколько раз больше, чем во всех странах Западной Европы, вместе взятых.

— И к чему мы пришли?

— К тому, что потребление спиртного выросло в среднем на душу населения до 14—16, а я подозреваю до 18 литров чистого алкоголя. По меркам Всемирной организации здравоохранения опасно, когда уже восемь.

— Может, ВОЗ ошибается?

— Да нет, конечно. Каждый выпитый сверх восьми литр укорачивает среднюю продолжительность жизни у мужчин на год, а у женщин на четыре месяца. Сравните: в развитых странах Европы среднем продолжительность жизни 72-74 года, а у нас всего 59. До 200 тысяч россиян возрасте от 18 до 60 лет ежегодно умирают неестественной смертью, что большей частью так или иначе связано с алкоголем. Тут и производственные травмы, и автодорожные катастрофы, убийства, суицид… Риск лишит жизни в результате несчастного случая у больных алкоголизмом раз восемь выше чем у нормальных граждан. Есть и прямые «потери». В последнем году прошлого века 37200 человек, погибли отравившись водкой.

Захлебываемся в алкоголе! По данным Минздрава РФ, сегодня в России насчитывается уже два миллиона алкоголиков и больных алкогольным психозом. А сколько еще много пьющих, в той или иной степени зависимых от градусов. Полагаю, если учесть, что, как правило, официально фиксируется лишь каждый десятый случай заболевания, у нас сейчас более 20 миллионов «злоупотребляющих». Каждый седьмой россиянин! Настоящая алкогольная эпидемия. Беда, что все больше женщин попадает в лапы «зеленому змию». Если пять лет назад соотношение «сверх всякой меры пьющих» представителей сильного и слабого пола составляло 9:1, то сейчас 6:1. Понятие даже новое возникло — «дети субботы». Те, что зачаты от пьяных родителей. Все это чревато еще более глубокой деградацией населения падением уровня культуры, интеллекта народа. Нам уже и Нобелевских премий не присуждают. В стране, по данным Госкомстата, 70Q тысяч сирот, как 1945-м. Но на самом деле, видимо, от одного до-двух миллионов. И в подавляющем числе случаев (до 95 процентах) при живых, но спившихся, забывших обо всем человеческом родителях. Ломоносовы и Алферовы в подворотне, на вокзале, в повседневном гульбище, конечно же, не вырастут.

— И возраст пристрастившихся к алкоголю, судя по всему, снижается.

— Безусловно. В стране огромное количество «паленого», «левого» спиртного. Оно дешевле, доступнее. И продают зелье всем подряд, без разбору. Вы не найдете торго­вую точку, где нельзя было бы ребенку купить водку.

— Да, мы проводили в редакции эксперимент в центре столицы: все продавцы были готовы продать бутылку несовершенно летним.

— И не может быть иначе, потому что продавец практически ничем не рискует. Лично я не знаю, чтобы за подобное нарушение правил торговли кого-то лишили лицензии. И без меры цинична реклама. Особенно пива.

—Утверждают, что оно вытесняет крепкие напитки.

— Не вытесняет, а только допол­няет. Помните расхожую фразу - пиво без водки — деньги на ветер. И продают пиво крепостью до 12-13 градусов. Это уже не легкий хмельной напиток, а прямо портвейн какой-то. В его основе все тот же спирт.

— Главный санитарный врач России Геннадий Онищенко предлагал запретить рекламу пива. Но его никто не поддержал. А идея-то была здравая и вполне трезвая.

— Наш комитет единственный в Государственной Думе, кто его официально поддержал. Популярная газета, помню, набросилась с явно проплаченной публикацией: мол, санитарному врачу надо туалетами заниматься, а не лезть не в свое дело. Вы поспрашивайте в Думе, кто как относится к проблеме алкоголизации, в том числе и пивной. Интересно, что скажут те же председатели комитетов?

— Но есть, как принято считать, и положительная экономическая составляющая «злодейки». Скажем, в советские времена алкогольные реки наполняли значительную часть бюджета. Миллионы и миллионы рублей от «зеленого змия» ра­ботали на оборонку, шли на строительство жилья, соцкультбыта...

— Это самое распространен­ное заблуждение. На самом деле каждый рубль пьяной прибыли оборачивается пятью рублями убытков. Снижается работоспособность, растет число аварий, увеличиваются показатели травматизма... Да и доходы государства нынче от оборота алкоголя — крошечные: полтора-два бюджетных процента. Акцизный ручеек течет робко. А самые богатые в стране – водочные короли...

Да и как вообще можно говорить о какой-то выгоде, если речь идет о здоровье нации, ее будущем? Задумаемся лучше о другом: нравственно ли спаивать народ? И алкогольные деньги надо вкладывать не в развитие экономики, а на лечение спившихся и спивающихся, проведение антиалкогольной кам­пании. Иначе никакой экономики совсем не будет.

—Почему бы вам, Николай Федорович, об этом не заявить вовсеуслышание?

— Не только говорил и обращался, но и книги в свое время писал. О том, что алкоголизм реально угрожает генофонду нации, о том, что страну, если ничто не изменится, ожидает катастрофа, что наш главный внутренний враг — питие без меры. И эти тезисы нисколько не устарели. Но никто не хочет слушать. Наша интеллигенция, ученые, писатели устранились — словно их эта проблема не касается.

Нужна антиалкогольная политика на государственном уровне. Главное — уберечь от пьянства подрастающее поколение. Кстати, во времена горбачевского «сухого закона» средняя продолжительность жизни в России у мужчин выросла на три, у женщин почти на два года.

— Вы за «сухой закон»?

— Разумеется, нет. Но должны быть разумные ограничения. Почему бы, скажем, не запретить распитие спиртных напитков на улице, в театре, больнице, на производстве? Был анекдот на этот счет. Пришла комиссия на завод, встречают слесаря, спрашивают: «Если стакан выпьешь, сможешь работать?» — «А как же?» — «А если два?» — «Смогу». — «Ну а бутылку?» — «А как я сейчас работаю?»

Сама атмосфера в обществе должна быть такой, чтобы пить стало немодно, непрестижно. По-моему, был бы эффективен и такой вариант, президент Владимир Путин, премьер Михаил Касьянов выступят со специальным обращением к нации. Спортсмены, общественные деятели тоже скажут свое слово, и «звезды искусства»…

Когда-то в Скандинавии ситуация была очень похожа на ту, что мы переживаем сегодня. Тип потребления спиртного в России — типично северный. Много водки и мало вина. Но смогли же скандинавцы переломить ситуацию. В той же Швеции, опыт которой я изучал, торговлю спиртным не рассматривают как статью доходов. Алкоголь продается только трезвым, только тем, кто достиг 18-летнего возраста, и только в рабочие дни. При практически полном запрете рекламы спиртного и курева. Она разрешена только в специализированных изданиях.

— Вы за восстановление государственной монополии на производство и продажу алкоголя?

— Только на продажу. Причем как на оптовую, так и на розничную. Производство пусть остается в частных руках. Контроль торговлей спиртным, естественно, был бы при этом более строгий и эффективный. И водку малышу не продадут, и паспорт при необходимости попросят. Абсолютная свобода рынка здесь недопустима, потому что, еще раз подчеркиваю, речь идет о национальной безопасности страны. И очень важно, чтобы — пусть постепенно — формировался другой стереотип поведения. Когда пить и напиваться — стыдно.

"Труд-7" 22 ноября 2001 г